...И снова воды Темного Источника с плеском расступились, и онемевший от ужаса священник не мог отвести взгляда от еще одного существа, вышедшего из черного ила и грязи. Оно поднялось из воды с леденящим душу рычанием, а в его желтых круглых глазах горела ненависть, когда он начал медленно приближаться к Хобарту.

"Шанту — самый главный из моих детей".

Зверь походил на громадную черную пантеру, размером примерно с лошадь. Его черная шкура, с которой еще сбегали потоки черной воды, сверкала каким-то неестественным светом. Из раскрытой пасти торчали громадные острые клыки. Шанту угрожающе прижался к земле, словно готовился прыгнуть на Хобарта.

Но даже если не брать в расчет исполинских размеров существа, это не была обычная пантера: из плеч зверя, извиваясь, тянулись длинные щупальца, покрытые влажными присосками, а заканчивались эти щупальца острым костяным крючком, похожим на гигантский коготь.

Шанту снова зарычал, и Хобарта охватил дикий животный страх. Затем отвратительное существо скользнуло мимо него, и священник заметил очень странную вещь: хотя с пантеры все еще стекала вода Темного Источника, там, где она ступала, земля оставалась сухой. Земля была влажной почему-то в нескольких шагах от страшного зверя — это открытие по-настоящему поразило и без того изумленного происшедшими перед его глазами событиями священника.

Когда зверь отошел от Источника, стало видно, что он не оставляет следов, — во всяком случае, следы появлялись не там, где проходил зверь, а в стороне. Переполненный благоговейным ужасом, взирал Хобарт на творение своего Божества — перед ним было существо, которое, казалось, находится в одном месте, а на самом деле где-то совсем в другом.

"Так рождается Зверь-путающий-след. Он перед тобой".

"Шанту была величайшим охотником: ведь она была создана из плоти и крови самых жестоких существ, что водились далеко от Мистических земель. Шанту обладала невероятной ловкостью, хитростью и кровожадностью. Ни одно существо во всех мирах не имело таких совершенных инстинктов, бесстрашия и тайной власти других миров."

"Казалось, там, где она появляется, тьма становится еще более угнетающей и непроглядной."

"Мягкие кошачьи лапы бесшумно ступали по высохшему мху — черный гладкий зверь с желтыми глазами крался в ночи. Если бы луне удалось пробиться сквозь ночные облака, можно было бы увидеть острые кривые зубы, торчащие из пасти пантеры, и безобразные щупальца, извивающиеся на спине чудовища. Шанту, зверь-путающий-следы, вышел на охоту.

Шанту не стремилась утолить голод, — во всяком случае, ею не двигало желание набить брюхо. Голод Шанту был совсем другого рода. Желание ощутить вкус свежей крови — вот что толкало Шанту вперед, а еще мысль о предсмертных воплях жертвы, и как остынет ее тело, прямо у Шанту на глазах.

Шанту не волновала пища — только смерть. Поэтому терпеливо, с невероятным коварством и совершенно бесшумно, двигался зверь-путающий-следы по Долине Мурлок в поисках хоть какого-нибудь живого существа, которое, погибнув в его лапах, подарило бы ему несказанное наслаждение."

"Шанту, будучи существом тьмы и огня, больше всего ненавидела снег и холод."

DmiTRUlin

Клади на него руку твою, и помни о борьбе: вперед не будешь.
Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?
Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его;
кто же может устоять перед Моим лицем?
Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом все Мое.
Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их.
Кто может открыть верх одежды его, кто подойдет к двойным челюстям его?
крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью;
один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними;
один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.
От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари;
из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры;
из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла.
Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя.
На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас.
Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут.
Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов.
Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса.
Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы.
Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево.
Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву.;
Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеется. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи.
Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь;
оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою.
Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным;
на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости.
Мифы о Левиафане восходят к представлениям об олицетворённом первобытном хаосе, враждебном богу-творцу и некогда им покорённом, ныне же пребывающем в состоянии сна, однако могущем быть разбуженным.
Есть содержание,но обложки нету =(

За многие века А Бао А Ку поднялось на балкон всего однажды.
--------------------------------------------------------------------------------
Как оказалось, многие старики местных деревень слышали в молодости историю о неком Абанг Аку. В ней говорилось о спиральной лестнице, соединяющей одно измерение с другим. Лестница, прежде используемая зведными богами для перемещений и перевоплощений, становилась для некоторых из них опасной ловушкой времени, не пускающей их в их собственную вселенную. Некоторые из них закончили точно так же, как бедный Абанг Аку, чье имя в последствии исказилось до А Бао А Ку. Астральный дух, удерживаемый притяжением человеческой кармы, небесная сущность, лежащая у начала лестницы в небо и обреченная зависеть от беспорядочных людских желаний. И дух этот не будет свободен, пока более юная раса не достигнет благородства цели и чистоты сердца.